Артем Ахмеров рассказал, как был заложником у путинских террористов

Артему Ахмерову – 20 лет. Из них больше года он провел в подвалах боевиков и СИЗО в Луганске. В приговоре террористы написали: 13 лет колонии строгого режима “за шпионаж в пользу Украины”. Его другу Владиславу Овчаренко дали 17 лет. Оба товарища входили в фанатское движение луганского футбольного клуба Заря. И, как большинство ультрас после начала войны с Россией, поддерживали Украину: фотографировались с желто-синим флагом в центре оккупированного Луганска, жгли флаги боевиков, записывали видеообращения, вели группу “Луганская хунта” в Twitter.

Ахмерова и Овчаренко задержали в центре города 10 октября 2016 года. Следующие 57 дней они провели в подвалах боевиков, год в СИЗО. “Самое тяжелое – это то, что тебя оторвали от родных, изолировали. А самое страшное в жизни – это два месяца в подвале”, – говорит Артем.

Даже сейчас, через полтора месяца после обмена, он называет боевиков безликим местоимением “они”. И о том, что происходило в подвале, говорит неохотно.

Ахмеров и Овчаренко были освобождены 27 декабря 2017 года – их включили в список на обмен заложниками, привезли на “ноль” и передали Украине. Как боевики допрашивают заложников в оккупированном Луганске, как проходил обмен и помогает ли государство бывшим пленным – Артем Ахмеров рассказал в интервью LIGA.net.

– Как вас задержали? Специально отслеживали?

– Они следили за нами около года, с сентября 2015-го. А в октябре 2016 задержали. Подошли в центре города двое, забрали телефоны и паспорта. Потом сказали, что нас задерживает МГБ, и мы просто поедем побеседуем. В тот же день против Влада и группы неустановленных лиц было возбуждено дело по статье “государственная измена”.

– Куда вас отвезли после задержания?

– В здание бывшего СБУ в Луганске. Там находится их МГБ. Мы провели в подвале 57 дней. Подвал МГБ – это четыре серых стены, лампочка на двери, тусклый свет, метра три с половиной на два с половиной. Кровать, стул, тумбочка. С Владом нас разделили. Сначала я был в камере с человеком, директором местной строительной фирмы, а потом один.

– Сколько людей было с вами в подвалах?

– Там восемь камер. Так что человек 15-20 одновременно.

– Как проходили допросы? Чего от вас хотели?

– Допрашивали вспышками. В самом начале – в октябре, потом оставили в покое. Потом в начале ноября, когда в интернет пошли видеозаписи, где мы показания даем. И в конце, перед тем как направить в СИЗО. Это были бывшие сотрудники правоохранительных органов и бывшие СБУшники. Потом, когда нас уже возили в суд, конвой состоял из бывшего Беркута. Тоже били нас. В Луганске и Донецке так и остались существовать эти подразделения.

Спрашивали о связях с украинской разведкой, о методичках НАТО. Реально, искали эти методички, но так и не нашли. Проверяли, выезжали ли мы из Луганска – в их представлении это значило, что проходили подготовку в разведшколе.

– Вы помогали украинским военным?

– Да, в самом начале войны в 2014 году – через Влада Овчаренко. В основном там была проверка координат по объектам инфраструктуры в Луганске.

У Влада в телефонах нашли переписки, я тоже там всплыл. На следующий день еще двоих наших ребят взяли. Когда обнаружили, что в 2015 году мы сожгли их флаг, добавили новую статью – надругательство над государственными символами. Потом этих ребят отпустили за “публичное покаяние”, помпезно вручили им “флаги республики”. Переобули, я думаю.

– Что за история с флагом? Это когда вы сожгли его в лесопосадке?

– Это в самом Луганске было. 20 августа 2014-го погиб наш друг из ультрас в составе Азова в Иловайске. И мы решили записать видеообращение в память о нем. Как раз тогда губернатор Тука сказал, что на оккупированной территории области живут только сепаратисты. Нас это очень задело. Мы нарисовали баннер, и 19 августа 2015 года в посадке на квартале Ленинского Комсомола записали видео. Растянули текстовик “Луганск – это Украина”. У меня с собой был флаг так называемой ЛНР, который мы в июле вместе с Владом сняли на стадионе Авангард. И мы его сожгли. А через год, в августе 2016-го, тоже нарисовали текстовик руническим шрифтом – пятый пункт декалога (заповеди украинского националиста, оригинальная версия текста появилась в 1929 году – ред): “Пімсти смерть Великих Лицарів”. Сфотографировались на Острой Могиле. Вечером ребята поехали туда же, в посадку на Ленинского Комсомола, и Влад принес с собой флаг Украины, с которым на День независимости фотографировался в центре Луганске. В общем, это и все.

Ну, и еще они в телефоне нашли нашу группу Луганская хунта в Twitter.

– Видеозапись вы сами выложили в интернет?

– Видео мы выложили ВКонтакте в закрытую группу. Это чисто наша, движевая группа ультрас Зари. В ней не более 100 человек, все проверенные люди. Когда нас приняли, они просто получили доступ к этому всему, и видео всплыло.

– Как вас допрашивали? Применяли ли силу?

– Нас приняли часов в 11 дня. Посадили в микроавтобус. Перед этим нас с Владом еще головами друг с другом столкнули – “чтоб лучше думалось”. Использовали все, что было под рукой. Об Влада там стул ломали. Милицейская палка ПР, резиновая… Допрос продолжался до 10 вечера. Потом нас отправили по камерам и поехали к нам домой на обыски. Нашим родителям на вопросы не отвечали, но они сами все поняли. Моя мама в тот день, 10 октября, впервые услышала, что такое МГБ – до этого не приходилось.

Со мной сидел человек, которого всю ночь пытали током. Просто присоединяли провода к голове (Артем показывает место за ухом) и били током.

6 декабря нас перевели в СИЗО, там проще было. Хотя в камерах держали по 6-9 человек.

– Когда вас брали, столкнули головами. А на допросах друг против друга настраивали?

– Нас настраивали друг против друга. Ему говорили – сдавай Артема, мы тебя отпустим. Мне говорили – сдавай Влада, мы тебя отпустим, пойдешь как свидетель.

– Судя по тому, что вам дали 17 и 13 лет, никто из вас не согласился?

– Ну да, никто. 25 октября 2016 года мы получили приговоры. Мы даже не пытались менять их “государственных адвокатов” на частных: всем было понятно, что нас посадят.

– Вы считаете, что это была спланированная акция против националистов в Луганске?

– Это была охота на ведьм, на неугодных. И создание информационного повода. Очень широко все освещали, приезжало российское НТВ, нас приводили в бывший пресс-центр СБУ.

– Вам говорили, как отвечать на вопросы российских пропагандистов?

– Сказали, чтобы я отвечал то же, что и вчера. “Просто дублируй”. А вчера писали видеозаписи с нашими якобы признаниями. Вот там мне сказали, что и как говорить.

– Есть мнение, что в Луганске нет сторонников Украины. Но ваша история, националистическое движение на оккупированной территории, это опровергает.

– Это больше касается зрелой части населения, которое выросло на каких-то идеалах совка. Хотя эти люди не стесняются получать двойную пенсию – и там, и там. У людей от 30 до 45 лет, процент тех, кто все понимают, наверное, чуть больше. Молодежь – самая адекватная. Да, есть зашкваренные, которые создают организации типа Молодой гвардии. Но в основном молодежь все понимает, все родились и выросли в Украине, просто боятся выходить на улицу и говорить. Потому что запуганы. Приедут люди в масках, с оружием, и все закончится плохо.

– Это правда, что фанатское движение Зари после начала войны разделилось?

– Нет, абсолютно. В основном все поддерживают Украину. Человек 30-40 пошли воевать в добробаты. И сейчас служат – в Вооруженных силах или Нацгвардии.

– Вы не боялись выступать против? Писать националистические плакаты чуть ли не под носом боевиков, видео записывать, их флаги жечь?

– Нет. Я бы с удовольствием еще раз сжег.

Хотя, если честно, я не думал, что так может сложиться. Понимал, что у них есть списки всех, кто в движении. Но не думал, что буду им так интересен.

– Вы знали, что вас в Украине поддерживают, добиваются освобождения?

– Не знал. Я с родными общался только один раз, в ноябре 2017 года. И мне мама сказала.

– Вы были в полной изоляции?

– В СИЗО был телевизор, но только с российскими СМИ.

– Как вы узнали, что можете попасть в список на обмен заложников?

– 16 ноября утром увидел по российским СМИ, что Путин позвонил Захарченко и Плотницкому. На следующий день приехала так называемая омбудсмен ЛНР Копцева. Пообщалась с военными и гражданскими. Гражданские в списках, кстати, не все есть. Вызвала меня, сказала: тебя СБУ запрашивает, хочешь или не хочешь? Я говорю: конечно, да. И все. На следующий день у меня было свидание, а потом начался “переворот”, место Плотницкого занял Пасечник. Это была реальная угроза, что обмен сорвется. Но нам повезло. 26 декабря я весь день бегал из камеры по кабинетам, бумажки подписывал.

– Как проходил обмен? Сколько времени это заняло?

– Утром 27 декабря прошла проверка. Потом нас, 16 человек от Луганска (9 гражданских и 7 военных) вывели на улицу. К сожалению, наши спецназовцы из Кропивницкого даже не в СИЗО, а еще в подвале находятся. Мы как гражданские сидели на корпусе в СИЗО, а военные в отдельном здании, в больнице изолятора. Вывели всех к воротам. Была колонна, девять транспортных средств. Нас посадили в автобус, – водитель так на себя натянул шапку и куртку, что не было видно лица, – и мы выдвинулись на Майорск.

В Майорске очень долго ждали Донецк. Нас еще цивилизованно привезли, а их в автозаках, прямо из макеевской колонии. Они все там как шпроты были, больше 50 человек. Потом наконец выехали на ноль, и за нами с нашей стороны приехал полковник Качанов, он начальник объединенного центра по освобождению заложников.

– Не было страшно, что в последний момент все сорвется?

– Я пока не увидел Качанова и первый украинский флаг, который на ветру развивался, не верил. Я знаю этих людей, что они могут развернуть и обратно повезти.

Когда нас поменяли, подбежала Геращенко, дала трубку Владу, и Порошенко сказал: Влад, я поздравляю тебя, всех ребят, я знаю про вас с Артемом, весь Киев знает вашу историю.

Из Майорска поехали под Артемовск. Это сейчас Бахмут, да? Приехали Полторак и Порошенко. На вертушках до Харькова долетели, там нас встретила 92-я бригада, журналисты и самолет Ил-76. В Борисполе, конечно, никто не ожидал, что столько людей будет нас встречать. Они нас ждали с 6 вечера – никто же не знал, когда мы прилетим.

Из Борисполя всех отвезли в клиническую поликлинику Государственного управления делами на Дружбы народов. Это было уже часа три ночи, наверное. Там нас осмотрели, кто на что жалуется. И на следующий день у трем часам дня перевезли в Феофанию.

Последние люди из Феофании только на этой неделе выписались.

– Без денег и жилья?

– Мне и Владу с работой повезло. Президент Федерации футбола Павелко в день обмена написал, что поздравляет, приглашает на Лигу чемпионов. И предложил нам работу: одно направление – с болельщиками, второе – социальные программы для поддержки воинов АТО. С квартирой было сложнее, но нам помогли ребята из Национального корпуса Азов.

Государство, прямо скажу – нет, не помогает. Но мне, в принципе, спасибо, что поменяли. Мне этого хватит. Хотя многим нужна реабилитация: психологическая помощь, реинтеграция в общество. Видно, что у некоторых после плена психика поломана.

_____

ТАКОЖ ЦІКАВО:

Талановита Україна

Творчих людей будь-якого віку і рівня майстерності запрошує на всеукраїнські та міжнародні конкурси Національна творча екосистема Алея Зірок України. Маєте талант? Алея Зірок має місце для вас!