Почему крымские татары не поднимают восстание в Крыму, как чувствуют себя люди в освобожденных городах Донбасса и нужно ли создавать украинскую кинопропаганду – об этом в интервью Цензор.НЕТ рассказал актер, режиссер и телеведущий Ахтем Сеитаблаев.
В августе он совместно с Адой Роговцевой и Екатериной Степанковой (режиссер, дочь Ады Роговцевой, постановщик большинства спектаклей, в которых играет Роговцева) дал несколько концертов в освобожденных городах Донбасса: Славянске, Краматорске и Лисичанске. Кроме того, в Киеве они сыграли благотворительный спектакль “Варшавская мелодия -2”, в ходе которого собрали 52 тысячи гривен для нужд АТО.
При этом, в родном Крыму Ахтем не был с 28 февраля. Говорит, его предупредили, что поездка может быть опасной.
– Идея поехать на восток общаться с людьми возникла не спонтанно. Как только были освобождены Славянск и другие города, Катя Степанкова и Ада Николаевна сразу включились. Главное, что я вынес из этих поездок – люди чувствуют себя брошенными. Они говорили: “Приезжайте к нам. Нам не хватает просто общения”. Практически в каждом городе мы слышали: “Никто не думал, что вы приедете”. Они поверить не могли, что такая великая актриса и еще более великая женщина, как Ада Роговцева не побоится приехать туда. Еще и возьмет с собой внука.
В буквальном смысле на концертах были переполненные залы. А разговоры с людьми после творческого вечера по времени длились гораздо дольше, чем само представление. Мы разговаривали про все: как быть, как налаживать контакты, как нам учиться жить всем вместе в одной стране. Кроме того, у людей очень много страха, что вернутся представители так называемой “ДНР”, ведь они воочию смогли увидеть разницу. Да, наше государство хромает, но все же у нас есть главное – мы люди. Общаясь с ними, понимаешь, что они украинцы, которые хотят любить свою страну. Они готовы отказаться от элементарных бытовых условий, таких как горячая вода, ради возможности построить вместе тот дом с крепким стенами и не протекающей крышей, в котором нам всем будет комфортно жить.
СКАЗАТЬ, ЧТО Я НЕНАВИЖУ ПУТИНА – ЭТО НИЧЕГО НЕ СКАЗАТЬ
– Эти поездки не были безопасными. Вас охраняли военные?
-Речь шла не столько нашей безопасности, сколько о безопасности зрителей. Поэтому для военных, сопровождавших нас, мы были своего рода грузом. Мы понимали, что людей, которые нас охраняли, мы отвлекаем от чего-то важного.
Но чувствовалось, что и для них наш приезд важен. Когда ехали из Славянска в Краматорск, по дороге заехали в магазин. Там встретили наших солдат, если не ошибаюсь, из 42-го батальона. Какие у них были лица, когда они узнали Аду! Первое, что она делала, увидев их, начала думать, что нужно солдатам в первую очередь: “Мужчинам нужны сигареты”. А у одной из организаторов поездки с собой были медикаменты, которые она также раздавала. Военные с благодарностью брали медикаменты и обрадовались сигаретам. Но, когда узнали, что перед ними Ада!.. Надо было видеть, как они поднимали ее на руках! Как просили автографы. А бумаги то нет. Кто-то давал военный билет, а кто-то паспорт. Говорили: “Пишите! Жена не поверит, что я видел саму Аду Роговцеву!”. В глазах мужчин, которым довелось повидать такое, чего не дай Бог увидеть никому, была детская радость. Ада, как мама, каждого поцеловала в лоб.
– Кроме поездок на освобожденные территории и благотворительных спектаклей, как еще планируете поддерживать армию?
– Война рано или поздно закончится, и уже сейчас мы должны думать о том, что будет после. Поэтому мы планируем гастролировать и в другие регионы Украины. Необходимо ездить по всей стране и общаться со зрителями. Конечно, у людей много эмоций, подчас жестких. По себе знаю, что иногда хочется просто вспылить. Ведь для меня все происходящие события усугубляются темой Крыма. Это боль моих соотечественников. Сказать, что я ненавижу Путина – это ничего не сказать. И, конечно, я бываю достаточно эмоционален. Но когда общаешься с Адой как с матерью, женщиной и очень мудрым человеком, получаешь своего рода болеутоляющую прививку.
Кроме того, с недавнего времени я являюсь ведущим военно-патриотического проекта “Храбрые сердца”. Для меня большая честь и ответственность вести такого рода программу. Она о настоящих людях, которые совершают подвиги.
– Ваши родные в Крыму будут иметь возможность увидеть эту передачу?
– Эта программа тем более важна для меня, потому что я крымский татарин. Это, хоть и виртуальная, но все же возможность пообщаться со своими соотечественниками и поддержать их. В Крыму действительно много людей, которые не принимают возникшую ситуацию.
У крымских татар практически у всех есть спутниковое телевидение, и они имеют возможность смотреть украинские каналы. Своим присутствием в кадре я могу напомнить крымчанам, что мы ни на секунду не забываем про Крым. Ни на минуту не забываем, что в Крыму осталась часть нашей семьи в широком смысле этого слова, ведь все мы украинцы.
– Вы говорите “виртуально”. Сейчас не бываете на родине?
– Последний раз был там, когда происходила аннексия. Я предупрежден, и знаю, что мне в Крым приезжать нельзя. Не хочу доставлять удовольствие этим уродам тем, что меня арестуют, как Олега Сенцова.
Подавляющая часть моих родных осталась в Крыму. Конечно, сперва мой естественный человеческий позыв был забрать всех родных из Крыма. Но они мне ответили: “Мы отсюда и шагу не ступим”. Я обожаю свой народ за это.
ПРАКТИЧЕСКИ 90% КРЫМСКИХ ТАТАР ЗАЯВЛЯЮТ СЕБЯ ГРАЖДАНАМИ УКРАИНЫ
– Какова тактика крымских татар на сегодняшний день? Мустафа Джемилев заявил, что в условиях оккупации приходится принимать некоторые условия российских властей.
– Почему так произошло с Крымом – еще предстоит расставить все точки над “і”. Еще пойдет время, чтобы понять, что это было: трусость, неготовность, политический ход, капкан для Путина? Но среди всех этих версий есть одно непреложное обстоятельство: целый коренной народ оказался заложником у фашистского режима Путина.
Сейчас репрессии против крымских татар усугубляются. Конечно, первыми попадают под удар наиболее активные люди с ярко выраженной гражданской позицией, и самое главное – не молчащие. Это, соответственно, члены Меджлиса, журналисты и гражданские активисты. Практически 90% крымских татар заявляют себя гражданами Украины. Но! Я имею честь достаточно часто общаться с Мустафой Джемилевым. Он ясно высказался: “Крымские татары сейчас находятся в такой ситуации, что просто вынуждены брать российские паспорта”. Их нужно рассматривать, как аусвайс от фашистов. То есть, речь идет не о приятии нового режима, а о самосохранении.
– Как относитесь к эмоциональным призывам поднять вооруженное восстание против оккупантов?
– Я бы с удовольствием послушал любого человека, который бы предложил выход в этой ситуации для крымских татар и тех, крымчан, кто не принимает Россию в Крыму. Казалось бы, можно уехать. 300 тысяч человек только крымских татар. Допустим, они захотели выехать, не принимая российскую власть. Чем им помогают? Работа, учеба, жилье?
Мы не можем обвинять крымчан в том, что они не идут грудью на танки. Если кто-то хочет обвинить, пусть сперва сам попробует. Поэтому я послушал бы тех умников, кто начинает говорить: “Да крымские татары должны поднять восстание!”. Крымские татары никому ничего не должны. Мы больше пятидесяти лет боролись за возвращение на свою родину мирно. Мы не взрывали поезда, не брали заложников. Крымскотатарское национальное движение уникально тем, что мы не пролили ничьей крови, кроме своей. Но дожимать нас не нужно! Я никому не советую дожимать крымских татар. Потому что мы далеко уже не те.
Меня злят призывы взять оружие. Как будто крымским татарам оставили склады, или дали оружие в руки. Да мы 23 года уверяли центральную власть в Киеве, что мы не “пятая колонна” и не собираемся отделяться от Украины. Сейчас это стало более чем очевидно. Конечно. И справедливости ради надо сказать, что нынешняя центральная власть в Киеве начинает прислушиваться к крымским татарам.
– Считаете, слишком поздно?
– Лучше поздно, чем никогда. Я как человек и как крымский татарин благодарен Петру Порошенко как минимум за две вещи. За то, что он первым из украинских президентов подал в Верховную Раду законопроект о статусе крымских татар как коренного народа. И за его речь в Конгрессе США, в которой он сказал, что сейчас каждый человек должен назвать себя крымским татарином, сродни тому, как Джон Кеннеди в 1963 году сказал, что он берлинец, тем самым высказывая свою поддержку западным жителям Берлина после возведения стены.
ВЕРА – ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО У МЕНЯ ОСТАЛОСЬ ОТ КРЫМА
– Как складывается Ваше общение с российскими коллегами?
– Я для себя четко разделяю русских и кремлевскую политику. У меня очень много друзей живет в Москве. С большей частью мне повезло, мы не спорим на политические темы. С некоторыми прекратил общаться.
– То есть, Вы ни в коем случае не будете сотрудничать с теми, кто поддержал аннексию Крыма?
– Участвуя в российских проектах, я чрезвычайно внимательно отношусь к тому, кто их снимает. Мне 42 года, и у меня четверо детей. Так что я точно знаю, что деньги пахнут. Не хочу сниматься в проектах, которые будут хоть мало-мальски не соответствовать моим внутренним ощущениям того, что происходит. Даже если мне предложат играть в хорошей драматургии, но ставить ее будет один из подписантов письма в поддержку Путина, я откажусь.
Ведь есть люди, как, например, Соседов, которые, получая деньги в Украине, дыша нашим воздухом, питаясь нашим хлебом, позволяет себе высказываться в поддержку Путина. Я не собираюсь осуждать политику никакого канала, выражаю свое отношение просто – переключаю, и не смотрю. Но я, правда, не понимаю, как человек с такими шовинистическими взглядами смеет поддерживать аннексию Крыма и войну против Украины. Это и в мирное время моветон, а в период войны и вовсе.
Это сродни тому, как я приду к вам в дом и начну рассказывать, что вы неправильно живете. При этом, я буду спать на вашей кровати и мыться в вашей ванной. Так что комнату у вас захватили правильно. Ведь вы же не смогли защитить.
– Вы верите, что он вернется в состав Украины? И как быть с людьми, в Крыму и не только, которые не хотят жить в Украине?
– Вера – единственное, что у меня осталось от Крыма. Украинцами так много уже заплачено, и совершенно очевидно, что это не последняя кровь. Поэтому мы просто обязаны научиться слушать друг друга. У меня нет никакого оправдания людям с оружием, которые убивают женщин и детей. Вот таких нужно уничтожать, потому что они делают это сознательно. Наверняка, среди них есть те, кто искренне отстаивает “ДНР” и “ЛНР” или хотят жить в России, не совершая преступлений. Но ведь, по большей части, то, что мы видим и слышим – это господство беспредела. Вот к тем, кто сознательно выбирает такой путь, у меня пощады нет. А вот с людьми, которые готовы разговаривать, даже если эти разговоры будут длительностью в десятилетия, надо разговаривать. Нам нужно постепенно пробиваться друг к другу посредством телевидения или таких поездок, как мы делали.
Там ведь большая часть людей разговаривает на русском языке. Но они великолепно слушали украинскую поэзию, и ни у кого не возникло неприятия. Вообще, большинство людей, которых мы встречали на Донбассе, в том числе среди военных, разговаривают на русском языке.
Я УВЕРЕН, ЧТО УКРАИНСКОЕ КИНО НЕ СКАТИТСЯ ДО ПРОПАГАНДЫ
– Вы часто бываете на международных фестивалях. В том числе с фильмом “Хайтарма”. Заметно ли позитивное изменение образа украинцев в мире?
– Конечно, динамика есть. Я бы не стал говорить о том, что Германия, Франция или Польша живут новостями об Украине. Но простым сравнением того, что еще восемь месяцев назад приходилось на карте показывать, где находится Украина, то сейчас, произнося, что я “from Ukraine”, ни разу не было случая, чтобы люди не начали улыбаться и поддерживать. Люди, узнавая, что я из Украины, а еще и крымский татарин, всячески высказывали слова поддержки.
А о крымских татарах не только за границей не знали, но уверен, что и большинство украинцев имели слабое понятие он нас. Мол, есть какие-то крымские татары вечно недовольные, все чего-то хотят.
– Каким должна быть украинская политика в культурной сфере, и в частности кино, чтобы достойно отвечать на экспансию российских фильмов?
– У меня не найдется готовой формулировки, о том, какое должно быть украинское кино. Сейчас уже много делается. Мирослав Слабошпицкий, Олесь Санин, в какой-то мере, ваш покорный слуга. Мы делаем фильмы, из которых, мир узнает об Украине. Я могу не принимать эстетику, в которой работают мои коллеги. Но это не значит, что такое видение не имеет права на существование.
Это должен быть качественный контент с мощным инструментарием воздействия, в том числе, идеологического. Это и уровень съемок, и игра актеров, и режиссура, и масштаб идеи. Речь не только о масштабных съемках. Идея может заключаться в естественном желании человека вернуть себе собственное достоинство. История интересно рассказана, когда уходишь с фильма с послевкусием.
Когда-то один из моих педагогов сказал, что надо учиться у всех. Ведь не известно, где ты найдешь то, что потом преобразуешь.
– Нам нужно учиться, в том числе, у россиян? Но ведь не хочется, чтобы украинское кино было сугубо пропагандистским.
– С точки зрения идеологии российское кино достаточно много делает, и это государственная политика. Есть очень хорошие примеры, когда, просмотрев фильм, понимаешь, что хорошо сделано и с идеологической точки зрения.
Не нужно этого стесняться. Ведь любое патриотическое кино очень во многом выросло из советских примеров. Из фильмов того же Эйзенштейна. В такие моменты ты также ощущаешь гордость, что живешь именно в этой стране. Потому что вся творческая команда думала и подходила к своей работе по так называемому “гамбургскому счету”, то есть без скидок на то, что “дождик пошел” или “этого мы не успели”.
Что касается пропаганды, я уверен, что Украина до этого не скатится. Очень уж сильные прививки сделаны. Особенно, последняя.
Ольга Скороход
Цензор.НЕТ
Фото: Андрей Швачко, Михаил Мочанов
ТАКОЖ ЦІКАВО:
Талановита Україна
Творчих людей будь-якого віку і рівня майстерності запрошує на всеукраїнські та міжнародні конкурси Національна творча екосистема Алея Зірок України. Маєте талант? Алея Зірок має місце для вас!
