Мы находились в расположении 92-й бригады в канун Дня благодарения. Хотя еда и напитки были для нас незнакомы, ощущения такие же, как и дома, в Америке
Ночью я проснулся от того, что c улицы послышался звук разрывающихся снарядов. Обстрелы. Близкие и громкие. Стены дрожат. Лежащий рядом человек зашевелился. Это мой брат, Дрю. Он спит. Мы оба плотно закутаны в спальные мешки.
Над койками висят автоматы Калашникова, бронежилеты, гранаты и украинские флаги. На столе рядом с гранатами и пулями – письма солдатам от родных. Украинские солдаты тоже спят в этой комнате, но я слышу только дыхание брата.
Пахнет горелой древесиной и пылью. Небольшую комнату обогревает печь. Мы находимся в прифронтовой Марьинке, на верхнем этаже заброшенного дома, превратившегося в укрытие для 92-й механизированной бригады украинской армии.
Звук падающего пепла похож на журчание водопада, окна скрипят от холодного, зимнего ветра. Я вспоминаю, как мы с Дрю были маленькими. Представляю, что с улицы слышны не обстрелы, а флоридский гром, и мы с братом спим в форте, сооруженным из домашних подушек. Затем совсем рядом отчетливо слышится металлический скрежет пулемета. Реальность.
Присутствие здесь брата (мирно спящего, несмотря ни на что) невероятно сильно напоминает о доме. Я видел эту войну и раньше, но присутствие здесь Дрю делает ее более реальной. То же чувство было во время визитов в Афганистан к Дрю, воевавшему в американской армии.
Как получается, что здесь так быстро начинаешь чувствовать себя как дома?
Когда брат здесь, все ощущается как-то по-другому. Я больше не пассажир, смотрящий на пролетающий мимо мир в окно поезда – теперь я здесь. Это же касается и украинских солдат. Многие из них живут в нескольких часах езды от линии фронта. При желании некоторые могут съездить домой в промежутке между завтраком и обедом. Лишь немногие ни разу не видели свой дом и семью за неполные три года, которые длится война.
Когда я слышу дыхание своего брата, спящего, несмотря на шум разрывающихся снаружи снарядов, я присутствую здесь полностью. Хоть и совсем немного, но я, наконец, понимаю, что чувствуют украинские солдаты, воюющие в этой войне.
Переходной период
Ранее, стоя на крыше укрытия 92-й бригады, мы с Дрю дрожали от холода. Ночь была морозной, ветреной и ясной. Можно было легко разглядеть звезды, а также полоски артиллерийского огня и вспышки минометов каждые несколько минут. Дрожь от разрывающихся снарядов чувствуешь прямо под ногами.
Рядом с нами стоит украинский солдат. «Обычная ночь», – говорит он. «Как получилось так, что мир об этом не знает?» – спрашивает брат.
Дрю, капитан ВВС США в отставке, живущий в Нью-Йорке. Два раза он отправлялся на войну в Афганистане, а совсем недавно ездил туда в качестве гражданского, чтобы поучаствовать в марафоне, являющемся частью кампании по поддержке местных женщин. Здесь, в Украине, он запускает гуманитарный проект для помощи переселенцам.
«Война здесь не к месту. Не так, как в Афганистане, – говорит мне Дрю. – Это место будто знакомо. А война кажется кошмаром. Как такое может происходить в современном мире, в Европе? И почему об этом практически никто не знает?».
Эта война отличается от войн в Афганистане и Ираке, которые нам с Дрю известны. Это не страна в состоянии войны. Здесь война сама по себе. Как только ты оказываешься здесь, ты на войне.
И так продолжается почти три года. Слова «война в Украине» обесценились. Западные СМИ неизменно заталкивают новости о донбасском конфликте куда-то на задворки. Теперь это нормально, ожидаемо. Сообщения об этой войне тонут в потоке хаоса мировых новостей.
«Перед отъездом из Нью-Йорка я сказал подруге, что еду в Украину и собираюсь побывать на линии фронта, – рассказывает брат, – а она ответила: «Там еще что-то происходит?»».
Какое-то время мы с Дрю наблюдали за артиллерийским спектаклем. Когда видишь это собственными глазами, сложно оторваться. Говорили мало. А что говорить в такой момент? Кроме периодических комментариев о том, что видишь собственными глазами – как будто нужно подтверждение, что тебе это не кажется.
На улице очень холодно, мы собираемся ложиться спать. В конце этого дня я вспоминаю, как он начался, в Киеве, с чашки кофе в моей съемной квартире. Отсюда до украинской столицы можно добраться совсем быстро, но это расстояние – нечто большее, чем километры.
(…)
Друзья
Украинские солдаты относятся ко мне и моему брату как к почетным гостям. Достается бутылка, раздается еда. Хлеб, сало, выпечка (подарок подразделению от нашего водителя) и жареная картошка.
Тосты, слова о дружбе. Вопросы о Нью-Йорке, Майами, нашем новом президенте. Они хотят знать все об американской армии, сколько нам платят, какой у ветеранов соцпакет. Спрашивают, что мы думаем об украинских девушках. Я говорю, что моя девушка – украинка. Они одобрительно кивают. Мы спрашиваем солдат, за что они воюют. Они говорят о свободе, демократии, защите своих семей. Мы с братом одобрительно киваем.
Похлопывание руками по плечам, истории, рассказываемые смесью языка жестов и усилий нашего переводчика.
Мы находились в расположении 92-й бригады в канун Дня благодарения. Хотя еда и напитки были для нас незнакомы, ощущения от праздника были такими же, как дома, в Америке. Как получается, что здесь так быстро начинаешь чувствовать себя как дома?
За несколько часов до заката мы наблюдаем ежедневные подтверждения несостоятельности перемирия. Наблюдатели ОБСЕ работают только днем, поэтому война начинается к вечеру. Стены начинают дрожать от обстрелов. Они не настолько близки, чтобы напугать вас. Но этого достаточно, чтобы мы переключились на другой режим существования – что-то, что бывает только на войне.
Чем сильнее взрывы, тем громче смеются и разговаривают солдаты. Я наблюдал это и на других войнах. Они как будто мстят. Как будто дух товарищества и юмор являются вернейшими средствами защиты от пуль и бомб. Как минимум, это защищает дух. А еще смех каким-то образом размывает страх смерти.
Мы с братом и несколькими солдатами выходим на улицу. Ночь холодная. Смотрим на танки и бронетехнику. Выкуриваем с солдатами несколько сигарет. Вообще мы с Дрю не курим, но в данных условиях курение кажется чем-то естественным.
Солдаты говорят, что по ночам они часто слышат звук пролетающих беспилотников. Но не сегодня. Сегодня слишком ветрено.
Прижавшись друг другу в холодной тьме, покуривая сигарету и слушая оркестр войны на заднем плане, я невольно задумываюсь о том, что жизнь солдат, которые воевали здесь во время Второй мировой войны, не сильно отличалась от этой. Десятки миллионов погибли в той войне, а в этой – 10 тысяч. Нынешняя война в Украине унесла меньше жизней не потому, что менее смертоносна, а потому, что география ее скромнее.
Несмотря на частоту и интенсивность стрельбы, от которой у нас с братом округляются глаза, солдаты говорят о ней пренебрежительно. Это «обычная ночь», – говорят они.
«Вам нужно приехать, когда здесь действительно горячо», – произносит один из них. И я вижу сквозь темноту, как губы его изгибаются в улыбке.
Нолан Петерсон
Перевод НВ
→ Смотрите также все популярные видео
Комментарии
Помочь свободе слова в Украине →
* * *
Обратите внимание:
→ Английский язык, учебники для детей и взрослых Оксфорд, Пирсон, Пингу и др.
→ Детям – живые 3D раскраски, дополненная реальность.
→ Билеты на автобус в Европу можно купить онлайн.
→ Умные часы, 3D шлемы, гироскутеры.
→ Помощь солдатам, раненым и семьям фронтовиков.
→ Сатирические видео от UA|Robot. :)
УКРАИНА СЕГОДНЯ в соцсетях: YouTube | Facebook | Twitter | Google+ | Telegram
ТАКОЖ ЦІКАВО:
Талановита Україна
Творчих людей будь-якого віку і рівня майстерності запрошує на всеукраїнські та міжнародні конкурси Національна творча екосистема Алея Зірок України. Маєте талант? Алея Зірок має місце для вас!
